Дальневосточная Государственная Академия Искусств. «Дипломные работы, 2012»

Руководитель выпускного курса этого года член приморского отделения Союза художников России Илья Бутусов.

Дальневосточная Государственная Академия Искусств
Адрес: 690950, Владивосток, ул. Петра Великого, 3а
Телефон/факс: +7 (423) 226-4922
URL: www.dv-art.ru

Сергей Голлербах. «Цена и ценность»

Недавно аукционный дом Сотеби в Нью-Йорке продал за 119 миллионов долларов картину «Крик» норвежского художника Эдварда Мунка. Такая громадная сумма произвела сенсацию в художественном мире и пресса сразу же объявила «Крик» самой знаменитой картиной мира. Конечно, это следует назвать большим преувеличением, «Мона Лиза» и «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи гораздо более известны всем знающим хотя бы что-то об искусстве. Тем более, что проданная картина — одна из четырёх версий, созданных художником. Всё же, что сделало «Крик» столь популярным? подробно

Сергей Голлербах. «Национальное сокровище»

В феврале этого года в газете Нью-Йорк Таймс появилась статья с несколько ироническим названием, которое в буквальном переводе звучит так: «Немцы заключают в свои объятия художника как своего доморощенного героя». Берлинский корреспондент этой газеты Николас Кулиш пишет (перевод с английского мой): «Несмотря на хрустящий под ногами снег и температуру ниже нуля сотни энтузиастов искусства стояли с утра в длинной очереди перед Новой Национальной Галереей, чтобы увидеть ретроспективную выставку художника Герхарда Рихтена. подробно

Игорь Обухов. «Тридцать шесть видов возле Фудзиямы»

Игорь Обухов, художник, который повидал немало разных стран, добрался до Японии. Здесь он написал те виды, которые можно встретить только в Японии: синтоистские и буддийские храмы, замки, гору Фудзи, рисовые поля, цветущие аллеи сакуры, повседневную жизнь. Но самое главное не в уникальности изображенного, самое главное, что Игорь Обухов сумел выразить необычный свет Японии, который почувствовал в самом себе, выносил его, и превратил увиденное пространство в фантастические образы, которых нет нигде.

В его картинах краски импрессионистов, формы новых экспрессионистов, «японизированный» до извращенности подход к композиции, и Пространство даже вступает в соревнование со Временем из древней Греции, атмосферой средневековой России и современным понятием Пустоты в Японии. Однако не универсализм цель Игоря Обухова, его интересует взаимодействие Пространства и Времени и переворот в своей собственной системе ценностей под влиянием этого воздействия.

Тецуя Мията, арт-критик, искусствовед

Игорь Обухов. «На ветру. Йокогама»

Игорь Обухов. «На ветру. Йокогама»

Сергей Голлербах. «Золотая пара»

В истории современного искусства мы находим много биографий известных художников-модернистов, творческий путь которых начинался в бедности и непризнании их замыслов и целей. Признание пришло к ним позже, для некоторых после их смерти. Вспомним Ван Гога и Модильяни. Жизнь богемы всегда полна трудностей, где бы она ни проходила. Известный художественный критик, ныне покойный Джон Канадей, писавший рецензии для газеты Нью-Йорк Таймс, заметил как-то, что всякое новое искусство рождается обычно в подполье. подробно

Ольга Ненаживина. «Путешествие»

Mimi Ferzt Gallery, США, Нью-Йорк, март 2012

Так совпало, что накануне встречи с Ольгой Ненаживиной в галерее Mimi Ferzt в Сохо я прогуливался по дивному японскому саду Мориками во флоридском раю под названием Бока-Ратон. Там завораживают природные ассамбляжи, называемые «садами камней», мостики, карликовые деревья, огромные золотые и чёрные рыбины в пруду и прочие японские чудеса. И выставка новых работ Ольги в Нью-Йорке тоже стала живым мостиком в японскую духовность и декоративность. Полтора года назад, на выставке в той же Mimi Ferzt Gallery, я открыл для себя этого уникального художника — Ольгу Ненаживину. И поразился глубине восприятия чужой культуры, которую Ольга приняла как свою, досконально изучила и благодарно растворилась в ней. Редкий случай полной этнокультурной реинкарнации. Я знаю ещё только одного художника, Валентину Баттлер, которая с той же самозабвенностью растворилась в культуре Китая и стала фактически китайским художником.

Ольга Ненаживина, уроженка Саратова, переехала в Нью-Йорк из Владивостока, где она жила долгие годы и где живет её отец, скульптор Валерий Ненаживин, автор первого памятника Осипу Мандельштаму. При первой встрече она мне рассказала, как ребёнком, в компании друзей, собирала на океанском берегу японский мусор, восхищаясь яркими упаковками и красочным дизайном. Рисует она с четырёх лет. Работает тушью и акрилом, в первом случае её композиции преимущественно монохромны, во втором — многокрасочны.

На выставке полтора года назад особо запомнился её автопортрет. В высокой причёске поместилась лодка с шестью японцами. Сейчас, на новой выставке, есть другой портрет, под названием «Исследуя молчание», — тоже женщины, в вычурной причёске которой на этот раз угнездилась лодка с четырьмя гребцами. Людей в причёске меньше, а декоративности, переходящей в абстракцию, больше. Вообще, замечаю, что в её творчестве, помимо изысканной эстетизации в духе японского канона, появилась какая-то повышенная драматичность, подробная сюжетность. Почему?

«Год был сложный, — говорит Ольга. — Если раньше многое шло от головы, то сейчас больше от чувств, эмоций. От этого и больше работ в цвете, а раньше их было всего две-три».

Я вовсе не настаиваю на том, что работы Ненаживиной стопроцентно аутентичны японской традиции. Конечно, нет. Она создаёт свой мир по мотивам японского искусства. Этот мир красив, сюрреалистичен, полон грации и загадок. Он требует сосредоточенного внимания, а лучше — медитации. Как в «садах камней» в Киото и Мориками, где по мере погружения в созерцание открываются новые пласты смыслов и красоты. Кстати, работа «Отражение» очень тонко передаёт любование природой, окультуренной человеком. Японка созерцает воду, в которой плещется золотая рыбка. Благоухают цветы. А в отдалении — изящный мостик, и горы, полускрытые туманом.

«У каждого художника накапливается багаж образов и предметов, — размышляет Ольга. — По ним можно узнавать художника. У кого-то это ложки и вилки, у кого-то лошади, у меня это рыбы и сопки. Меня интересует сущность мира, которая охраняет всех нас, живущих и плывущих. Надо остановиться, отстраниться от суеты. Всё равно будет так, как предписано судьбой».

Часть работ Ненаживиной, представленных в Mimi Ferzt, довольно далеко отплыла от японской традиции в сторону европейской декоративности, схожей с комедией дель арте. В каких-то вещах чувствуется влияние иранской миниатюры. Но когда я поделился возникшими ассоциациями с художником, она призналась, что не различает, что в её вещах японское, а что нет.

«Всё это на бессознательном, каком-то генном уровне рождается, — говорит она. — Я забываюсь, а рука сама выводит эти линии и образы».

Центр экспозиции — цикл из четырёх больших работ, которые художник условно называет «Временами года» — в приложении к человеческому существованию. Ведь есть весна жизни человека, есть лето, осень и зима. Конечно, всё достаточно условно. Ольге Ненаживиной это видится так. Но не исключены и, конечно, не возбраняются иные прочтения.

Олег Сулькин

P.S. Информация об Ольге: www.artvladivostok.ru/gallery/olga/